Книга гостей

Первое, что я прочел у Пелевина — это «Затворник и Шестипалый», году в девяностом или девяносто первом, что ли. Кажется, это первая его публикация. Был в восторге. Потом его папка с рассказами вызвала у нас на семинаре восторг. «Вести из Непала», «День бульдозериста»... «Ухряб»... Так что не хвастайтесь приоритетом, у нас он тоже есть :-)

А насчет конца света... Не берегите тело, берегите душу. А сейчас как раз все наоборот. Сбереженным душам конец света не страшен. А вот сбереженным телам — весьма.

Вячеслав Михайлович!

По поводу Пелевина я с Вами спорить совсем не хочу. Но я начал его читать ещё тогда, когда он был никому не известен. А его последняя на сегодня книга «S.N.U.F.F.» видится мне очень жёсткой и точной антиутопией. Думаю, что Пелевин просто случайно придумал продаваемую форму и попал в струю. Но в этой форме он умеет проговорить устами своих героев и якобы цитируемых произведений много такого, что не прошло бы в другом виде. По-моему, Пелевин вообще совсем не такой, каким кажется. Большая это литература или нет, не мне судить. Время покажет.

А зазор, в который можно проскочить, находится общими усилиями тех, кому это небезразлично (в том числе Вашими), но, возможно, совсем не так, как им самим видится и представляется. Божьим Промыслом мы ещё живы. А когда зазор этот не найдётся, тогда и схлопнется история. Это и будет Конец Света, неизвестно, в каком именно виде. Только не надо забывать, что это не просто катастрофа, а встреча с Богом. Недаром, Апокалипсис заканчивается не молитвой об отсрочивании конца, как это принято делать сегодня на Западе, чтобы ещё успеть пожрать, а словами: «Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Откр. 22:20)

Простите, Вячеслав Михайлович, если что не так. Я с Вами согласен очень и очень во многом. И та боль, которая пронизывает «Наши звёзды», дороже многих литературных красот, а потому это безусловно Большая Литература без кавычек. Благослови Вас Бог. Пусть Ваши труды (научные и литературные) принесут Вам не только горечь, но и удовлетворение от проделанной работы и вдохновение к новым творческим поискам.

Искренне Ваш...

Говорить-то он не дурак, а пишет-то теперь что? Спрятал голову под крыло Внутренней Монголии и всем эту личную подмышку сует в нос. А прятание головы столь утонченным образом очень многих устраивает. Поэтому считается Большой Литературой.

Конечно, капитализм очень упрощает человека. Вокруг чего вертятся все великие произведения искусства? Противоборство долга и потребы дня, муки всякой там совести... Дают — а взять неловко... Невозможность изменить жене... Сейчас об этих материях даже разговор заводить смешно. Обратите внимание — современные так назыываемые серьезные, с глубокой психологпией произведения в европах — своими главными персонажами имеют почти непременно извращенцев, сумасшедших, маргиналов. Потому что только от них можно ожидать каких-то неэлементарных движений души.

И, кажется, действительно — пусть бы...

Но.

Беда в том, что дублировать «Мастера и Маргариту», конечно, незачем. Но это он уводит от сути. Опять подсовывает Внутреннюю Монголию вместо серьезного разговора. Дело ведь не в литературе. Дело в том, что ограничить потребности, чтобы спасти планету, или, скажем, обуздать рынок с его нарастающей поляризацией на богатых и бедных — увы, эти самые открытые общества, похоже, в принципе неспоособны. Грубо говоря, вся их саморегуляция построена на том, что растет ВВП. А тирании — теоретически — способны. Но чем дольше человечество накручивает рост ВВП, тем худшей, тем более жесткой вынуждена будет оказаться та тирания, которой придется расхлебывать ситуацию. Чем сильнее либералы успеют распустить народ совершенно уже лишними, разрушительными свободами по типу кто во что горазд, тем более страшными кнутами будущему Сталину (всемирному или нескольким региональнным) придется приводить обалделую массу в чувство ответственности, скромности и смирения. Вот от чего я в последнее время так бешусь. Где тот зазор между жуткой тиранией и ротожопным (привет Пелевину) открытым обществом, в который можно проскочить, и как, даже если такой зазор отыщется, не палкой, не лагерями, не повальным террором убедить привыкших жрать от пуза под марихуану поборников свободы, что в этот зазор надо всей гоппой бежать что есть силы?

Вячеслав Михайлович!

Про пана Станислава я спорить не буду, тут Вы, пожалуй, и правы. Но назвать надуманными «Наши звёзды» сможет только дебил, предпочитающий даже не читать, а комиксы смотреть про лазерный мордобой и недорезанных ведьмаков на бумаге и на киноэкране (нынче появились технические возможности, и кинематограф постепенно стал перерождаться в кинокомиксы).

Нелюбимый Вами, насколько я понимаю, Виктор Пелевин, ещё в 2003 году в интервью АиФ сказал:

«Тоталиберализм, при котором мы живем, принципиально неглубок во всех своих проявлениях, так как любая „глубина“ мешала бы обороту капитала. Человек с глубокими чувствами – менее эффективный участник рыночных отношений, потому что у него есть какое-то двойное дно, личное измерение. Поэтому он будет неконкурентоспособен – как машина с прицепом, участвующая в гонках. Знаете, когда мы жили при казарменном социализме, мы были рабами. Рабам свойственны такие чувства, как горечь, уязвленная гордость, ненависть, желание восстать. Это питало те великие книги, которые были написаны в советское время. Теперь, при семейном капитализме, мы стали проститутками (я не вкладываю в это слово ругательного смысла). Проститутки обычно склонны к более ироничному и циничному восприятию действительности, для них главным является материальный расчет. Вы можете представить себе восстание проституток? Я – только забастовку, как в известном анекдоте. В рыночном обществе глубина испытываемого чувства прямо пропорциональна сумме денег, по поводу которой это чувство испытывается. Именно поэтому большинство современных блокбастеров крутится вокруг единственного сюжета – о том, как большая сумма денег меняет обладателя. Такая действительность, конечно, не может вдохновить автора на создание чего-то глубокого. Но глубокие и даже гениальные произведения искусства все равно будут появляться, особенно в такой стране, как Россия...

...Ужас в том, что диктатура никогда не вредила литературе, скорее наоборот, Стендаль говорил, что тирания способствует появлению великого искусства, а демократия, наоборот, убивает его, потому что художник вынужден потакать вкусам своего сапожника. „Мастера и Маргариту“ невозможно написать в открытом обществе. Но это не значит, что я предпочел бы жить при тирании — в конце концов, „Мастер и Маргарита“ уже есть.» (конец цитаты)

Там вообще много интересного в этом интервью (АиФ, № 38, 2003 г.)

Да ладно, дорогой Еввгений Борисович...

Все понятно. Вот опять, едва попытавшись сказать о том, что Вам представляетсяв в «Звездах» положительным, Вы оказались вынуждены произнести это нелепое старорежимное слово — задумываться... Но если чуть-чуть изменить угол зрения, это и будет: надуманность.

Сорок лет занятий наукой меня выдрессировали так, что не задумываться я уже не могу. А для художественного произведения это и впрямь может быть вредно. Баланс, который устроил бы хотя бы сколько-то значимую часть читателей (а при том еще и самого автора), почти невозможен. Одним всегда будет слишком много, другим — слишком мало.

Скажем, пан Станислав. Ведь не от хорошей жизни он сорвался на свои рецензии к несуществующим произведениям. И, в общем, не они составили его славу — а либо ранние романы (ну, не совсем ранние, на «Астронавты» и «Магелланово», но все же достаточно ранние), либо полноценные философские трактаты. Например, «Эдем» написан в 58-ом, «Солярис» — в 59-60-ом, «Непобедимый» — в 62-63-ем. То есть когда Лему было соответственно 37, 39 и 42 (поправьте меня, если я посчитал не вполне точно). У меня в сопоставимом возрасте: «Очаг» (последний вариант — 34), «Гравилет» (38), «Трудно стать Богом» и «Человек напротив» (42).

А в том возрасте, что я сейчас, он отметился «Големом» и «Осмотром на месте». Вещи, что и говорить, заметные — но легко читаемыми и сильно художественными их никто не назовет. Одно слово — надуманные.

А вот «Сумма технологии» вышла в 64-ом; автору — 43. Перекидываем, уж простите за нескромность (это не синдром Моськи, но просто чистая математика, выстраивание параллельных числовых последовательностей), на меня — 43 мне в 97-ом. Год в год первый том перевода Танского кодекса подал в издательство. Вышло, правда, годом позже.

Так что живи и пиши я в Польше — у всех моих дверей уже мемориальные доски бы висели :-)

А попробуй отыщись нынче там же, в Польше, Лем двадцати лет от роду — пришлось бы ему писать лазерный мордобой и ведьмаков недорезаных. Либо про зверства русских оккупантов и торжество демократии. Иначе вообще бы ни одной книжки не опубликовал. Это ж только при устоявшемся застойном тоталитаризме может быть понятие «национального достояния», «гордости нашей культуры» и пр. Еще может быть при спокойном национализме. Кстати, сколько я понимаю, именно такой был у поляков во времена лемовского расцвета. Теперь — рынок. На котором, кстати, неплохо продаются безмозглые тоталитаристы или безмозглые националисты. Читается лихо, но именно этой лихостью они доказывают массовому читателю, что и то, и другое — уж-жас.

Вот уж чего нет в «Наших звёздах», так это надуманности. Тут я категорически не согласен с Андреем.

«Наши звёзды», Вячеслав Михайлович, по глубине, содержательности и драматизму, эмоциональности и образности – наверно, лучшее, что Вы написали. Вообще, надуманности у Вас нет нигде. Кому-то некоторые Ваши книги могут показаться тенденциозными, но Достоевского, например, в этом упрекали непрестанно, и ничего. Ерунда это всё. У вас есть стержень, есть позиция, а это вполне может кого-то не устраивать. Отсюда и неприязнь.

Для кого-то «Дёрни за верёвочку» – образец, первая любовь. Но это не означает, что любая Ваша книга должна быть такой же. Мне кажется, что все Ваши книги, начиная с самых ранних, сегодня очень актуальны. Хотя они все писались в разное время и были определённым образом к нему привязаны и по-своему злободневны, не думаю, что наша недавняя история (реальная и альтернативная) – вещь совсем уж неактуальная и неинтересная. Скорее наоборот, с каждым днём нам всё больше приходится задумываться, что же это такое с нами было и как мы смогли это преодолеть (или не смогли).

Честно говоря, я таким вопросом сам, без внешнего понуждения, вообще не задаюсь. Хотелось бы, чтобы были актуальны, но от этого желания ничего не зависит.

Так ли, сяк ли, смотреть назад — это непременно кусать локти. «Мы, оглядываясь, видим лишь руины» — помните?

Правда, смотреть вперед — это частенько видеть лишь пропасть. Что лучше, кто скажет...

Ну и наверное типа встречный серьезный вопрос, а то я только какого-то пафоса напихал в предыдущем своем сообщении...

Вы действительно считаете, что Ваши старые вещи никто не читает? :)

Вы действительно считаете, что, к примеру, «Достоин свободы» и мое любимое «Доверие» сейчас неактуальны? :)

Веревочка? Гравилет? Первый Симагин? :)))

Да там ведь все то же и о том же, просто «сощелкивает» по-разному... :)

Ну, я же не водка, чтобы всем нравиться...

Помню, когда на семинаре обсуждалась рукопись «Полыни» (кажется, эьто был первый или второй год, когда Борис Натанович уже не посещал заседания в реале, но семинар по инерции еще работал вроде бы полноценно), мой лучший друг и коллега Андрей Измайлов ограничился одной лишь репликой: «Над нами звезды, под нами пёзды». Причем, не явившись сам, передал ее через Андрея Лазарчука, тоже совершенно замечательного писателя и товарища. И Андрей ее под общий хохот воспроизвел...

Задумываться-то никто и не хочет. Скрежет зубовный по поводу «Се, творю» я понимаю в основном так: только-только к капитализму приспособились и вкусили его прелестей, а тут вылезает какой-то нищеброд и убедительно поясняет, что это, на самом деле, полный пэ. Вряд ли кто-то осознавал это четко, но яростное эмоциональное отторжение в значительной степени объясняется, думаю, именно этим.

Фраза про инакомыслящих — это Дима говорит Инге в «Веревочке».

А то, что с возрастом эмоциональность и образность текстов убывает, а занудная глубокомысленность нарастает — это закон природы. Взять хоть Пушкина (сравните «Руслана и Людмилу» с «Историей Пугачева»), хоть тех же Стругацких (сравните «Трудно быть богом» и «Отягощенных злом»). Если даже гениям не удается вывернуться, мне и вовсе следует проявлять исключительно смирение... Что, правда, не всегда легко :-)

К сожалению, не уверен, порадует это Вас или огорчит, но...

Не просто читают, а перечитывают...

Впрочем, пара моих в хорошем смысле прогрессивных друзей/товарищей (один из которых с Вашим творчеством лет 15 назад и познакомил) говорят «да все то, что хорошо, он уже написал давным-давно, а после зайца это уже полный бред»...

Кто-то, прочитав относительно свежее, (про Космос:)), говорит про рассказы 70-80-х, что «да ну, это старье, о чем тут», кто-то пинает зайца (дор сих пор) за недостаточную эстетичность и художественность, кому-то из тех, что меня постарше, «Полынь» совершенно не романтична и уж точно совершенно надуманна.

Но бля!!! (Извините, это лучше вырезать, если что).

Главное — ведь ваши произведения заставляют задумываться...

В хорошем или в плохом — дело уже пятое-десятое-стопицотое...

Вы же где-то писали, кажется в «Не успеть» (на точное цитирвание не претендую) — «Инакомыслящие? Куда там. Просто мыслящих-то нет, а уж инако...»

Хорошо, что я предусмотрительный :-) Я номер сдублировал слева, среди этих, как их, виджетов, что ли. Сразу после своей краткой биографии, под заголовком «Для добрых спонсоров».

С Новым Старым! Вкусного Вам шампанского!

Хорошо, что я внимательный. Узрел номер «Визы», хотя он не вывешен на самый верх.

Загляните туда в ближайшие 2-3 дня. Против засекречивания ничего не имею.

Эх, Андрей...

И Вы меня всколыхнули.

За два дня до Нового года было ровно двадцать лет, как я закончил «Гравилет».

Двадцать лет!

Это все раавно, что от кубинского кризиса до смерти Брежнева. От окончания Гражданскогой войны до нападения Гитлера. Геологические эпохи...

Я даже не сразу вспомнил, откуда именно эта фраза. Чую — что-то знакомое, а где было, когда было — Бог весть...

Неужто это кто-то еще читает? :-)

Спасибо, что Вы есть.

Глупым нам помогаете хотя бы тем, что уже давным-давно написали...

«Значит, порядочный человек должен быть нечестным, чтобы скомпенсировать нечестность мира. Ведь это подлый, подлый мир, коль скоро он так устроен: бережный — лжет, честный — чуть что, рубит наотмашь…»

Настолько в тему вчера-сегодня приехало, что прямо ух...

Нет, я со Стариковым не знаком и вообще узнал о нем вот сейчас от Вас.

Нашел его страницу в Сети, посмотрел... Ну, пока не буду говорить ни плохо, ни хорошо. Почитаю, но... Уж больно он резок. Наверное, под спокойную взвешенную речь сейчас вообще никто денег не дает. Никто не хочет разбиратсья, все хотят призывать и пригвождать. Дробление должно быть продолжено, вот установка... Все эти суды истории — они отбарабанили свое, обнялись и пошли трескать курвуазье на брудершафт, а мы из-за них тут еще часами ругаемся...