«Человек религиозный, наверное, сказал бы так: Господь разрешает людям играть своими гремучими вонючими игрушками в Его мире, но если люди начинают слишком уж рьяно переделывать мир в соответствии со своими утробными, кишечными представлениями о том, что такое «хорошо» и «плохо», он немедленно и безо всякого снисхождения дает им по рукам. Даже и без нуль-Т это видно все чаще, одна экология чего стоит...»
«И даже когда вечно грызущиеся за успех состоявшиеся люди, каких большинство... окончательно переработают планету на пластиковые бутылки и жестяные банки, биг-маки и шаверму, амфетамины и канцерогены, тигровые шкуры и медвежьи лапы, суперкары и пентхаусы, отвалы и шлаки, вживленные чипы и высокоточные системы залпового огня с обедненным ураном, и когда умирающий океан весь затянется рыхлым полистиролом, колышущимся пополам с мазутной капелью, остатки провонявших химикалиями лесов затянутся дымом зажженных для потехи и самоутверждения пожаров, ...и жизнь станет невозможной...»
Я писал это в феврале-марте 2010 года. «Се, творю» вышла в ноябре, и конечно, вызвала больше неприятия, чем симпатий. Забавно было наблюдать, как читатели, сами не понимая, чем они так возмущены, городят претензию на претензию, одну мельче и неважнее другой, лишь бы самим себе не признаться, лишь бы заслониться от понимания, что их на самом деле так взбесило.
Ну как же! Столько сверкающих реклам, столько машинок бегает по дорогам, жизнь делается все лучше, а если поднапрячься и нарубить побольше денежек, так и вовсе станет веселым бесшабашным раем!
И тут вылезает какой-то гуманитарий и смеет намекать, что человечество развивается не туда. Что мир, где главной мотивацией стал личный успех, а главным критерием успеха стало количество — мир этот обречен. Вне зависимости от тоталитаризма или демократии, от того, запрещены или разрешены однополые браки...
Книжка еще даже в набор не успела пойти, а уже стартовал нефтяной Чернобыль в Мексиканском заливе.
Теперь — Фукусима...
Далее — везде. Ведь я этого достойна.
Все в восторге от тебя.