За последние дни весь цивилизованный мир вдосталь похохотал над нелепыми корейцами, рыдающими по своему незабвенному вождю на площадях, в офисах и у эскалатора центрального универсама. Убедились в том, что и до того знали: дикари! А для многих: не просто дикари, но, ясен перец, дикари под красным флагом, с неправильным чучхе вместо правильного паджеро.
Это мы — дикари.
Вот цитата из древнекитайской книги ритуалов: «...Рыдание чжаньцуй нескончаемо длится и возобновляется, рыдание цицуй нескончаемо длится, но не возобновляется, рыдание дагун трижды изменяется в звучании и переходит в плач с завыванием, рыдания сяогун и сыма [таковы], будто скорбь переносима».
Так надо было. Именно так, и не иначе, потому что зарыдать по родственнику близости траура чжаньцуй как по родственнику близости дагун было все равно что для члена Британского парламента при появлении королевы Виктории вдруг запеть на ломаном русском «Боже, царя храни».
Общее исполнение требований своей культуры дает людям ни с чем не сравнимое ощущение того, что они — вместе.
А мы скоро даже шапки на кладбище снимать перестанем, потому что голова мерзнет, а ведь моя голова — это единственная общечеловеческая ценность. Все остальное — предрассудки и пережитки.
И потому вместе мы теперь бываем только когда бухаем или ругаем Путина. А вне этих двух занятий (которые, безусловно, только и могут нам обеспечить свободу и демократию) мы с недоуменным испугом озираемся кругом и понять не можем: а где все? куда-то это они запропастились?